Moisés Naím / International Herald Tribune

Предсказывать упадок международного значения Европы стало так же модно, как высмеивать причуды Брюсселя.

Достигнут даже своеобразный консенсус: в течение ближайших десятилетий вес европейских экономик в мире сократится более чем на половину от нынешнего значения.

Мало того, в последние годы все труднее найти такое решение Европейского Союза, которое заслуживало бы похвалы. Сегодняшний европейский проект больше напоминает программу трудоустройства для профессионалов из среднего класса континента, нежели идеал, который пробуждает надежду и воодушевляет людей.

Неспособность принять эффективные меры в ответ на экономический кризис — лишь симптом более глубоких проблем. Почему Европа переживает самые болезненные и продолжительные последствия глобального финансового краха?

Сегодня кризис в Ирландии и его потенциальное распространение на другие слабые европейские экономики только усиливает пессимизм. "На сегодняшний день, — пишет на страницах Financial Times Гидеон Рахман (Gideon Rachman), — я склоняюсь к мысли о том, что в конечном итоге евро действительно распадется и что в роли его палача выступит Германия". По его мнению, все новые финансовые кризисы и бэйлауты истощат терпение немцев. Германия, продолжает он, может почувствовать себя освобожденной от исторического обязательства по "строительству Европы".

Крушение европейской монетарной системы может оказаться ударом, которого не вынесет европейское единство. Очевидно, что для Европы ничего хорошего в этом нет.

Менее очевидно то, что без влиятельной и интегрированной Европы мир станет хуже для всех. Европа излучает ценности и стандарты, одинаково необходимые и редкие в современном мире. Экономический и политический упадок старого континента сократит его позитивное влияние на другие страны.

Мы знаем, что Европа, пережив два ужасных конфликта ХХ века, отреклась от войны. И еще мы знаем, с каким презрением к европейскому пацифизму относятся те, кто путает неприятие войны со слабостью или чем-то еще худшим. Но мир без континента, который предпочитает совершать ошибки, стараясь избежать войны, лучше мира, в котором воинственные сверхдержавы не боятся ошибиться, решив начать "превентивную войну".

Если власти какой-нибудь азиатской, африканской или латиноамериканской страны начнут нарушать права человека, устранять политических оппонентов и сажать журналистов, кто в международном сообществе возвысит свой голос? Коммунистическая партия Китая? Путинская Россия? Или Европа?

Если Соединенные Штаты в последнее десятилетие пассивно наблюдали за ростом имущественных диспропорций у себя в стране, а Россия и Китай гордятся своей новой олигархией, накопившей несметные богатства, то Европа по-прежнему испытывает огромную антипатию к неравенству.

Что вы предпочитаете: мир, в котором 5 процентов населения сосредоточили в своих руках 95 процентов богатства, а остальные остаются бедными и бесправными, или мир, в котором доминирует многочисленный, растущий и политически сильный средний класс? Европа все еще стремится осуществить второй сценарий.

Европейская социальная система излишне щедра, и многие страны больше не могут ее себе позволить. Но в долгосрочном плане модель, при которой миллионы людей лишены доступа к здравоохранению или обречены на нищету, стоит им потерять работу, состариться или заболеть, может оказаться столь же неустойчивой.

Помощь на развитие, выделяемая Европой бедным странам, часто оказывается неэффективной, но мало кто сравнится с Европой по участию в гуманитарных акциях. Европа, некогда бывшая ареной ожесточенных религиозных войн, сегодня глубоко привержена секуляризму и терпимости в отношении всех религий, что резко контрастирует с процветающим по всему миру религиозным экстремизмом, который раскалывает государства и общества.

Глобализация быстро увеличивает масштаб проблем, решение которых требует согласованных ответов стран, взаимодействующих между собой.

Европейский опыт коллективного правительства — самый амбициозный в истории. Его неудача заставит многих разувериться в этой идее и отказаться от новых попыток ее воплощения в жизнь. Сегодня, когда слишком многие глобальные вызовы требуют решительных и немедленных многосторонних действий, мы не можем позволить себе терять драгоценное время, заново налаживая взаимодействие между странами.

Я не знаю, преодолеет ли амбициозный проект европейской интеграции те громадные препятствия, с которыми он столкнулся. Но знаю, что если он потерпит неудачу, то последствия ощутит на себе весь мир.

Мойзес Наим — старший научный сотрудник Фонда Карнеги за Международный Мир, в начале 1990-х был министром торговли и промышленности Венесуэлы.